УДК  821.133.1’01-94     
Санжарова  Г.Ф., ст.преподаватель
Киевский университет имени Бориса Гринченка  
Санжаров В.А., канд. истор. наук   
                                                                     
ОТХОД ОТ ТРАДИЦИЙ ЛАТИНОЯЗЫЧНОЙ ХРОНИСТИКИ: ТОПОСЫ И НОВАЦИИ В ИСТОРИЧЕСКИХ РАБОТАХ КРИСТИНЫ ПИЗАНСКОЙ

    Статья посвящена анализу исторической составляющей творчества первой европейской профессиональной писательницы Кристины Пизанской (1365-1430). Особое внимание уделяется изучению вклада Кристины Пизанской в разработку комплекса идей об особой роли и полномочиях королевской власти и особых отношениях короля и народа. Согласно Кристине Пизанской, наихристианнейший король является единственно возможным гарантом общественного мира и согласия между сословиями,  процветания королевства, счастья и благополучия народа.     
     Ключевые слова: Кристина Пизанская, король / государь, народ, мир. 

     Кристина Пизанская (1365-1430) была одаренным, плодовитым и, судя по количеству рукописных копий ее сочинений, востребованным писателем. Популярной среди современников ее сделали уже первые поэтические работы. В  необычайно широком жанровом диапазоне ее работ нашлось место и дидактическим трактатам, и полемическим сочинениям, и даже наставлению по военному делу. Свои первые политические произведения Кристина создает будучи зрелой, сформированной писательницей. Основные политические и исторические сочинения она написала за десять лет с 1400 по 1410 гг., в следующие восемь лет из под ее пера выходят только две значительные работы («Книга мира» и «Письмо из тюрьмы человеческой жизни»), и наконец, после многолетнего молчания – ее последнее поэтико-историческое провидение «Сказание о Девственнице» (1429 г.).
     Анализ этих произведений Кристины Пизанской, благодаря прекрасным изданиям нескольких последних десятилетий и возможностям интернета [1], позволяет отказаться как от поверхностного восхищения биографией и перечнем написанного «первым профессиональным писателем» (Кристина жила за счет своих литературных трудов), так и от гиперкритических и зачастую беспочвенных обвинений в поверхностности суждений, несостоятельности идей, наспех создаваемых на заказ или щедро заимствуемых у античных авторов и механически переносимых ею в собственные произведения. Отдельные авторы прошлого и позапрошлого веков немало постарались, чтобы представить Кристину Пизанскую «синим чулком» и универсальной  посредственностью. Так Ш. Делани считает описанную Кристиной в «Книге политического тела» модель государственного устройства «грустно старомодной», «консервативной», «не оригинальной» и «ретроградной», - «обратным током крови» в «мужском стриме» политических идей XV века [2: 188]. Сторонники подобной точки зрения отводят Кристине Пизанской незначительную роль в истории становления политических идей, отрицают какой-либо вклад писательницы в основной дискурс западной политической традиции.
     Исследовательский интерес последних десятилетий к гендерной, маргинальной, интелектуальной истории переоткрыл Кристину Пизанскую как политического мыслителя и историка. Работы посвященные отдельным аспектам ее творчества с каждым годом растут в геометрической прогрессии [3]. Увеличивается и количество защищенных и заявленных диссертационных исследований. В работах Франсуазы Отран, Клод Говар, Жоэля Бланшара, Ангус Кеннеди, Лилианы Дюлак, Жозет Андре Висман, Нади Марголис, Джеймса Ледлоу, Розалинды Браун-Грант, Ренаты Блюменфельд-Косински, Жаклин Серкельини-Туле и других наметился новый, более продуктивный и взвешенный подход к изучению наследия писательницы. Проблемам творчества Кристины Пизанской за последние годы было посвящено 9 международных коллоквиумов в различных научных центрах Европы (в 1992 г. в Берлине, в 1996 – в Орлеане, в 1998 – в Лозанне, в 2000 – в Глазго, в 2003 – в Зальцбурге, в 2006 – в Париже, в 2009 – в Болонье, в 2012 – в Познани, и наконец, в мае 2015 года в Лувене).
     Вместе с тем многие проблемы требуют переосмысления и дальнейшей разработки. Мы попытаемся разобраться с одним из таких вопросов, о влиянии реалий времени на общественную позицию и исторический  дискурс Кристины Пизанской, видении ею путей выхода из катастрофической ситуации в стране. Вторая задача работы объяснить причины иногда почти буквального совпадения политических взглядов и оценок во французской интеллектуальной среде XV века, среди признанных авторитетов того времени: очень разных (по возрасту, положению в обществе и полу, в том числе) людей – государственных и церковных деятелей, университетских докторов, теологов и правоведов, первых французских гуманистов и литераторов.
     Кристина Пизанская – безусловно маргинал: первая женщина, вторгшаяся в сферу мужского политического теоретизирования. Политическая мысль одна из наиболее динамичных сфер общественного сознания. В периоды укрепления и институционального оформления королевской власти,  с расширением ее прерогатив в повестку дня встает разработка доктрины государственности, ее форм. В периоды упадка, дезорганизации центральной власти и нарастания кризисных явлений насущными задачами политического мыслителя и историка становятся переосмысление традиции, поиск возможных путей выхода из создавшейся ситуации. В среде французских интеллектуалов, пытавшихся отвечать на запросы времени, находится место и для Кристины Пизанской. Долгое время отвлеченность анализа политической мысли Кристины от реальных событий и конкретной политической обстановки во Франции порождала серьезные искажения смысла и значения ее литературной деятельности.
     Для Франции этого периода характерны раскол элиты страны, борьба двух могущественных придворных группировок, за которыми стояли различные регионы-провинции королевства, за власть (насыщение высших институтов управления своими сторонниками, попытки поставить под свой контроль распоряжение государственными финансами, обвинения своих добравшихся до власти противников в тирании, управленческом непрофессионализме и прямом казнокрадстве, физическое устранение лидеров противной стороны) и влияние на безумного короля. Нежелание арманьяков и бургиньонов поступаться собственными амбициями, интересами доводят конфликт до гражданской войны. Франция оказалась наводнена наемниками-иностранцами: испанцами, шотландцами, ломбардцами, арагонцами. Известный французский церковный и государственный деятель Жан Жувеналь Дезюрсен писал: “видит Бог... вместо того, чтобы защищать бедный народ Франции, они никак не участвовали в войне, но каждый брал всё, что мог и этим прославлялся. Они убивали, насиловали, грабили, разоряли церкви, растаскивая имущество…” [4 (1: 302)]. В стране развернулась настоящая гражданская война. По словам хрониста: “идет сын на отца и брат на брата” [4 (1: 313)]. Обе стороны попеременно обращаются за помощью к англичанам, что в немалой степени способствует возобновлению их агрессии и военным успехам, и приводит к оккупации значительной части территории французского королевства. Положение простого народа невыносимо: “все ограблены, истощены непомерными налогами, разбоями и вымогательствами, так что едва имеют возможность есть хлеб”. Народ “ограблен, разорен, многие убиты врагами, а вся страна разрушена” [4 (1: 324)]. Жители «голодают вместе с семьями и вынуждены продавать свои жалкие пожитки…» [5: 20]. Действия англичан усугубляли беды населения. “Они сделали всё то зло и преступления, которые вообще могут сделать враги” [4 (1: 458)]. Вовлечение могущественной внешней силы во внутригосударственный конфликт в качестве одной из его сторон, порождает ситуацию, когда существование Франции как единого государства на долгие годы окажется под угрозой. Грабежи и насилия, пожары и стихийные бедствия, голод и эпидемии привели к массовому сокращению населения страны.
     Современные исследователи (Ж. Кринен, Ю.П.Малинин), анализируя сочинения общественных и политических деятелей эпохи, отмечают, что их все объединяет представление о государе, как о гаранте мира и спокойствия [6: 70-71; 7: 155-157]. Все они связывают с королем Франции надежды на завершение войны, принесшей столь много бед. Главной добродетелью монарха выступает умение управлять королевством так, чтобы «дела были в добром расположении, царствовали мир и право». Для Кристины аксиома, что мудрые «принцы скорее должны быть бедными в богатой стране, чем богатыми и обеспеченными в бедной» [5: 22]. И не столько из соображений морали, сколько благодаря прагматическим соображениям, вытекающим из концепции общественной взаимосвязи.
     Политические пристрастия Кристины Пизанской не выпадают из этого ряда, они вполне определенны и достаточно четко выражены. Она монархист, убежденный сторонник сильной центральной власти; ее государь – единственно возможный гарант мира и общественного блага страны. Попыткам очертить портрет идеального суверена посвящены многочисленные пассажи в ее работах, прежде всего дидактические трактаты «Книга дороги долгого учения» (1402), посвященная королю Карлу VI и принцам королевской крови, «Книга мира» (1414) и, наконец, собственно историческое сочинение «Книга деяний и добрых нравов мудрого короля Карла V» (1405), предназначенная послужить добрым примером для наследника престола дофина Людовика Гиеньского. Последняя работа – панегирик совершенству добродетелей конкретного государя. Главы с 22-ой по 34-ю первой части, со 2-ой по 10-ю второй части, и наконец, с 3-ей по 32-ю третьей части работы повествуют о замечательных личных качествах Карла V: благоразумии, мудрости, справедливости, велико- и благодушии, смирении, щедрости, нравственной чистоте, скромности, правдивости, милосердии и благочестии, проницательности, образованности, - и иллюстрируют  благородство, рыцарство и мудрость французского короля любопытными примерами [8]. Образ французского короля Карла V, созданный Кристиной Пизанской, объединяет в себе черты реального и действительно великого человека и портрет-модель идеального государя, пример для всех последующих властителей. Своей развернутой характеристикой личностных качеств и достоинств мудрого правителя  Кристина задает тон всей последующей историографии короля Карла V вплоть до наших дней. Она уходит от многовековой мужской традиции писать историю как хронологический ряд событий, подчиненных внешней воле; дидактическая цель работы диктует иное построение материала: она дает характеристику исторической личности способной противостоять вызовам времени. Хотя Кристина, как было принято, и пользуется отдельными документами и даже некоторые королевские указы излагает достаточно близко к тексту, основа ее работы – личные воспоминания и выраженное личностное отношение к людям и событиям, привлечение воспоминаний придворных из ближнего круга короля, прагматизм как преобладающий принцип объяснения причин и следствий событий.        
     В «Книге деяний и добрых нравов мудрого короля Карла V» Кристина обозревает портреты крупнейших деятелей того времени – принцев крови, пытаясь проецировать на них критерии оценки государственного деятеля, выработанные на примере Карла V. Шесть из тридцати девяти глав (с 11-ой по 16-ю) второй книги «Истории» дают нам портреты членов королевской семьи: герцогов Анжу, Берри, Бургундии, Бурбона, будущего короля Карла VI и его младшего брата, будущего герцога Орлеана. В них Кристина Пизанская пытается найти выразителя национальной идеи, понимаемой как разновидность опекунства над королем в интересах страны.
     Под стать величественной фигуре короля должна быть и его держава. Кристина воспевала и восхваляла Францию при любом удобном случае. В духе тогдашней историографии устами “коронованной дамы” Франции Кристина Пизанская в своем “Видении” рассказывает о легендарном основании страны. Франция или Либера – страна свободных – франков, страна наиболее природного народа, естественные добродетели которого возвышают его над остальными, страна, изначально не знавшая правления иноземных принцев. «Я утверждаю, что из всех стран христианского мира именно здесь лучше жить, как по причине милосердия государей, не имеющих жестокости, так и из-за вежливости и любезности людей этой нации» [8 (1:193)]. Поэтому именно здесь сильнее всего любовь и покорность государю, а единство государей и народа имеет давнюю и прочную основу. Мудрый король Карл V получает у Кристины Пизанской возможность от первого лица высказаться по этим вопросам в специально посвященной ему работе. Он разъясняет сыну короля Богемии Карлу IV Люксембургскому существо и значение института  королевской власти для Франции и свои претензии к вероломным вассалам – королям Англии и Наварры [8 (1:117-118)]. Таким образом, история для Кристины – средство наставления в добродетели и политической мудрости: «побудить сердца государей, рыцарей, знатных людей и простого люда к добру и добродетельной жизни» [5 :41].
     Кристина Пизанская считала, что законный король призван поддерживать богоугодный общественный порядок, при котором нет раздоров и войн и царит мир. По существу именно мир является целью государственного управления. "Мир как изобилие всех добродетелей" в ее представлении является основным элементом общественного блага. В ее сочинениях идеи общественного блага и мира не просто взаимосвязанны, они почти тождественны друг другу. Когда наступает мир, тогда обретается общественное благо, т.е. благосостояние государя и подданных.
     Верность законному монарху, как воплощению надежд Франции на мир и общественное благо красной нитью проходит через все произведения Кристины Пизанской. Эта ода верности обрывается на радостной ноте приветствия не сломленному трудностями королю Карлу VII  в «Сказании о Девственнице» [9].                   Комплекс идей, связанных воедино особой концепцией роли и полномочий королевской власти, разрабатывается одновременно довольно значительным кругом французских авторов. Теперь не обязательно искать источник заимствований, обнаружив разительные совпадения взглядов таких разных людей как пылкая защитница достоинства женщин Кристина Пизанская и известный теолог и канцлер Парижского Университета Жан Жерсон, яростный проповедник идеи о необходимости крестового похода Филипп де Мезьер и официальный королевский историограф, монах аббатства Сен-Дени Мишель Пентуан, первые французские гуманисты Пьер д’Айи, Николя Кламанж, Гонтье Коль, Жан де Монтрей и первый пэр Франции, герцог и архиепископ Реймса Жан Жувеналь Дезюрсен.  Каждый из них внес собственный вклад в разработку идей о единстве народа и государя, “священной, понтификальной” сущности королевской власти, о роли короля как гаранта мира, счастья и согласия между сословиями, о роли просвещенных и бескорыстных советников, призванных склонять короля к мудрости и благоразумию для блага страны и народа. Комплекс этих идей, формировавших «общественное мнение» эпохи, требует дальнейшей разработки на материале конкретных исторических сочинений.

Санжарова Г.Ф., ст.викладач
Київський університет імені Бориса Грінченка, Київ
Санжаров В.А., канд. іст. наук

Відмова від традицій латинськомовної хроністики: топоси і новації в історичних творах Христини Пізанської.

     Статтю присвячено історичній складовій творчості першої професійної письменниці Європи Христини Пізанської (1365-1430). Особлива увага приділяється аналізу вкладу Христини Пізанської в розвиток концепції ролі і повноважень королівської влади та відносин короля і народа. Згідно з концепцією Христини Пізанської, король є запорукою і гарантом суспільного миру, злагоди і процвітання свого королевства і народу.
     Ключові слова: Христина Пізанська, володар, народ, мир.

Sanzharova G.F., Assistant Professor
Boris Grinchenko University of Kyiv, Kyiv
Sanzharov V.A., PhD

Walking away from traditions of medieval chronics: topos and novations in historical works of Christina de Pizan.

     The article is devoted to the studying of historical works of the first professional writer of Europe Christine de Pisan (1365-1430). Special attention is given to the analysis of the contribution of Christine de Pisan in development of the conception of a special role and powers of royal authority and special attitudes of king and people. According to Christine Pisan sovereign is the unique possible guarantor of the pease and the consent between estates, prosperity of kingdom and welfare of people.
     Key words: Christine de Pisan, sovereign / prince, people, pease.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 

1. интернет-ресурс: http://www.ed.ac.uk/schools-departments/literatures-languages-cultures/delc/french/research-projects/christine-de-pizan-database
2. Delany, S. Mothers to Think Back Through: Who are They? The Ambiguous Example of Christine de Pizan / Shiela Delany // Medieval Texts and Contemporary Readers / ed. Laurie A. Finke and Martin B. Shichtman. – Ithaca : Cornell University Press, 1987. – p. 188.
3. интернет-ресурс: http://www.arlima.net/ad/christine_de_pizan.html
4. Juvenal des Ursins J. Ecrits politiques / ed. by Peter Shervey Lewis. – Paris: Klinksieck, 1978-1992. – 3 vol.
5. Christine de Pisan Le livre du corps de policie / éd. Robert H. Lucas. – Genève: Droz, 1967. – 213 p.
6. Krynen J. Idéal du prince et pouvoir royal en France à la fin du Moyen âge: 1380-1440 / Jacques Krynen. – Paris: 1981. – 341 p.   
7. Малинин Ю.П. Общественно-политическая мысль позднесредневековой Франции XIV-XV вв. / Юрий Павлович Малинин. – СПб., 2000. – 233 c.
8. Christine de Pisan  Le Livre des faits et bonnes moeurs du sage roy Charles le Quint / éd. Susanne Solente. – Paris, 1936-1941. – 2 vol.
9. Christine de Pisan Le Ditié de Jehanne d'Arc / ed. by Angus J. Kennedy and Kenneth Varty. – Oxford: Society for the Study of Mediaeval Languages and Literature, 1977. – 103 р.